(Подражание Александру Галичу)
История, жуткая и печальная, рассказанная моим другом Колей о женском коварстве и горнолыжной амуниции, а точнее о случае, происшедшим с ним морозным январем 1999 года в Парамоново, счастливо завершившимся у метро "Нагорная" в тот же день.

Ну, так что тут говорить, что тут спрашивать?
Я про "Кант" лет пять тому и не слыхивал.
Все с племянницей гулял тети Пашиной,
Пил вино, сигареткой попыхивал.

А тети Пашина та племянница
Горнолыжница была и красавица.

А комбезик у нее ярко розовый
А крепленьица у ней соломоновы.
И как выпадут денечки морозные,
Мы, конечно, с ней с утра в Парамоново.

Как-то утром лежу я в прострации
После пятничной одной ресторации.
Ни на лыжи мне смотреть, ни на ботиночки
Так не хочется! И на Ниночку.

Ты сегодня, говорю, Лапуля, свободная,
Поезжай ка ты одна в Парамоново.

А она мне отвечает, мол, ладненько.
Видно вправду тебе очень гадненько.
Ты лечи свою головушку, Коленька.
Не волнуйся, я вернусь очень скоренько.

Посмотрела на меня как-то странненько.
Что-то, думаю, здесь неладненько.
Я решение принял Соломоново –
И за ней втихаря в Парамоново.

Мужиков на горе – как за водкою.
"Россиньелы", "династары" и "фелки" там.
Комбинезоны у них всех разноцветные.
Где ж ты, думаю, моя беззаветная?

Глядь, стоит она в их окружении,
Вся в каком-то непонятном томлении.
Ручку гладят ей, крепленья прилаживают,
Телефончик у нее, падлы, спрашивают.

А Лапуля моя - вся с иголочки!
А под ногой не "тиса-фишер", а "фелочки".
Очи жгучие у ней и прекрасные.
А как увидела меня – вся стала красная!

Я, конечно, на нее ноль внимания.
Дело, помню, как вчера, было первого.
Я в аорту коньячку влил зараннее,
Чтоб напрягу не показывать нервного.

И у ейных у хахалей спрашиваю,
Где достали, блин, свою аммуницию?!
Я комбез второй десяток донашиваю,
В нем не гоже, мол, даже в милицию!

А они как загалдят! Дескать, наш родной!
Ты оставь, говорят, мысли вздорные.
Поворачивай назад, поспешай домой,
Поезжай ка ты, браток, на Нагорную.

На Нагорной - "Кант". Метро – рядышком.
Ну, а Нинку нам оставь, Коля, ладушки?

И послал я их всех по матери,
И вернулся я в Москву – дорога скатертью.
На Савеловской в метро сел проворно я.
Там прямая ветка. Вжик – и Нагорная.

"Соломоны" взял, комбез феолетовый,
И на жизнь свою я больше не сетую.